В декабре 2000 года ведущая р/с "Эхо Москвы" в беседе с председателем ВАС Вениамином Яковлевым напомнила ему его же слова из выступления на Пятом всероссийском съезде судей, что "концепция судебной реформы была прекрасно продумана. Если бы удалось ее выполнить хотя бы на 80%, у нас была бы прекрасная судебная система". Так почему, спросила журналистка, она не воплощена в жизнь до конца? Наверное, не только в деньгах дело?
Да, не только, ответил Яковлев, и заговорил о времени, когда была разработана программа переустройства судебной системы: "Это было действительно романтическое время, был взлет мыслей по всем направлениям, и очень хорошие юристы написали очень хорошую концепцию". По словам главы ВАС, ее создатели рассчитывали, что в России быстро появится суд, отвечающий международным стандартам и лучшим традициям отечественного правосудия. "Думали, что все это можно сделать быстро, а на самом деле в жизни оказалось не все так просто", – подчеркнул Яковлев и добавил: – Вопрос весь в том, что грандиозность целей, может быть, не совсем была соразмерена со временем, которое отводилось на ее осуществление". Но "судебная система есть, и она функционирует", заверил радиослушателей известный юрист, имя которого уже навсегда связано с формированием системы арбитражных судов в качестве первого председателя ВАС, а также с созданием Конституции России, "модернизацией" ГК, разработкой закона об арбитражных судах и АПК.
"Завоевывать Москву" после 30-летней научно-преподавательской деятельности в Сибири и на Урале проректор Свердловского юридического института по научной работе д.ю.н. Яковлев приехал в 1987 году. Он возглавил ВНИИ советского законодательства, а затем последовательно занимал должности министра юстиции СССР, председателя ВАС СССР, государственного советника по правовой политике при президенте СССР – руководителя юридической службы аппарата главы государства. В период с 1992 по 2005 год Яковлев возглавлял ВАС. В феврале 2005-го по приглашению Владимира Путина, сделанному публично на VI съезде судей, он стал советником президента.
Реакция экс-главы Высшего арбитражного суда на инициативы его "работодателя" о внесении поправок в Конституцию, направленных на создание единого ВС и упразднение ВАС, была в юридическом сообществе одной из самых ожидаемых. Однако на фоне многочисленных шоковых комментариев юристов о пагубных последствиях для арбитражных судов "прописки" двух систем под одной крышей и "перекраивания" Конституции – оценки Яковлева могли разочаровать тех, кто ждал от него критического отношения к происходящему.
Эволюцию взглядов Яковлева на роль Высшего арбитражного суда и Конституции России можно проследить по его высказываниям, опубликованным ниже.
Меня часто приглашали занять какую-нибудь должность в Москве, но я отказывался. Мне комфортно работалось в родном Свердловском юридическом институте. В Свердловске в то время была очень активная, хорошо работающая юридическая среда… У нас были серьезные наработки относительно будущего нашего общества и государства, по крайней мере в правовых аспектах. Мы с Сергеем Сергеевичем Алексеевым немало написали совместных статей и подготовили предложений для всяких высоких инстанций. Но 85-й год нас резко активизировал, потому что появился молодой и очень динамичный лидер [Михаил Горбачев]. Стало ясно, что предстоят крупные изменения. В то время уже витала в воздухе идея правового государства. Я приехал в Москву и занял должность директора института [ВНИИ советского законодательства]. (Август 2009, "Российская газета".)
При Горбачеве был эмоциональный подъем. Эра Ельцина для меня связана с образованием системы арбитражных судов в России, Владимира Владимировича Путина – с восстановлением дееспособности государства, Дмитрия Анатольевича Медведева – с последовательным курсом на формирование правового государства. (Август 2009, "Российская газета".)
<… > Мне недавно позвонил Борис Николаевич Ельцин: "Когда я был президентом, я вам ни разу не звонил по судебным делам". Я говорю: "Подтверждаю охотно"…На меня в силу моего положения мог бы попытаться повлиять только один человек – президент. Юридически и он не может, но он глава государства… Так вот глава государства никогда, ни разу по конкретным делам мне не звонил. (Август 2004, "Независимая газета".)
<…> Я юрист старого поколения. Я помню многое из того, что хорошо работало. (Август 2009, "Российская газета".)
В конце января 1992 года меня назначили председателем не существовавшего тогда Высшего арбитражного суда, и я был единственным, кто представлял новую коммерческую судебную систему. А к концу года вся эта система уже работала. А вот когда в начале этого века мы стали создавать апелляционные суды, на это ушло целых три года. Объяснить это можно тем, что, когда мы создавали в 1992 году коммерческие суды, советских бюрократов уже не существовало, а российский бюрократ еще не сформировался. И мы, специалисты, были свободны в своей деятельности, поэтому делали все правильно, грамотно и быстро. (Декабрь 2013, ИТАР-ТАСС.)
<…> Арбитражные суды – это новая, молодая судебная система. А поскольку новая, то она не была отягощена прежним грузом, и она в этом смысле сразу и возникла как современная судебная система, продвинутая <…> и лишенная предрассудков и построенная с учетом имеющегося и отечественного, и мирового опыта осуществления коммерческого правосудия. Кроме того, это система развивающаяся. Вот 12 лет она не только занимается разрешением споров, но постоянно занимается самосовершенствованием. (Ноябрь 2004, радио "Свобода".)
Судебная реформа в основных параметрах завершена. Правда, в прессе еще порой продолжаются дискуссии об объединении арбитражных судов и судов общей юрисдикции под крышей единого суда. Думается, для этого нет никаких оснований. В мире наблюдается противоположная тенденция: наряду с судами общей юрисдикции развивается специализированное правосудие. Оно успешно функционирует в Англии, Франции, Германии в виде коммерческих судебных палат. (Декабрь 2004, "Коммерсантъ".)
Это не сохранение одного суда с прекращением другого, а это создание нового Верховного суда с объединением функций двух высших судов. Полномочия всех судей сохраняются на переходный период, потом идет формирование, и шансы здесь у судей стать судьями Верховного суда, на мой взгляд, совершенно одинаковы и идентичны. (Октябрь 2013, ИА REGNUM.)
Статья 118 [Конституции] закрепляет четыре линии судопроизводства – конституционную, гражданскую, административную и уголовную. Когда завершалась работа над проектом Конституции, возник вопрос: а где арбитражные суды? Это было резонно, ведь они существовали с 1992 года. Если бы я тогда сказал, что в статью нужно записать и арбитражное судопроизводство, то оно там бы и находилось. Но я прекрасно знал, что арбитражное судопроизводство записывать не надо, потому что вид судопроизводства определяется не устройством и не названием судов, а характером отношения и характером применяемого права. И мы имеем четыре основные формы конституционного, гражданского законодательства в широком смысле этого слова.(Ноябрь 2013, ТПП-Информ.)
Наличие двух высших судов изначально создавало угрозу для судебного права. Для того чтобы решения принимались единообразно, стали проводиться совместные заседания пленумов двух высших судов, где принимались совместные единые постановления. Пока эта практика работала и применялась, не было повода для внесения законопроекта о соединении судов. К сожалению, практика последнего времени оказалась другой. (Ноябрь 2013, ТПП-Информ.)
<…> Так что не надо ничего терять из того ценного, что появилось в связи с созданием арбитражного суда. И создание объединенного Верховного суда никак не должно повлечь за собой объединение судов на других уровнях. (Ноябрь 2013, ТПП-Информ.)
Я проанализировал состояние правосудия и судебной системы и обнаружил, что в Конституции нет статьи, которая не относилась бы к правосудию. Если прочитать 18-ю статью, то становится понятно, что основная функция Конституции не карающая, а правозащитная. Статья 10-я закрепляет разделение функций ветвей власти и их самостоятельное осуществление. Но особенно важно: основной закон России закрепляет принципы судоустройства, судопроизводства и статусы суда и судей. (Ноябрь 2013, ТПП-Информ.)
Конституция эта у нас появилась в уникальное, неповторимое время. Это было время огромных ожиданий, огромной свободы, огромных перемен, веры в будущее. Инициатива била ключом. Наиболее активно работала продвинутая, интеллектуальная часть общества. И только в такой обстановке могут рождаться великие документы. Я Конституцию нашу отношу к великим документам, потому что обстановка была удивительная, неповторимая. (Декабрь 2013, ИТАР-ТАСС.)
Вы спрашиваете, что поправить [в Конституции]… Я вот ее читаю как юрист и вижу глубину ее содержания… Она действительно вобрала в себя мировой опыт конституционного развития. Несомненно, это одна из лучших Конституций в мире. К ней прикасаться дилетантски нельзя. К ней могут прикасаться только профессионалы высочайшего класса – такие же, как те, которые ее создавали. Те предложения о поправках, что я слышу, представляются мне дилетантскими… И часто это от незнания того, что в Конституции все это есть. Надо только видеть глубину ее содержания и понимать, что многое можно сделать, углубить конституционное состояние нашего общества, не затрагивая Конституции. То есть идти путем реализации Конституции, а не путем ее правки. (Декабрь 2013, ИТАР-ТАСС.)
Кто говорит, что наш основной закон исчерпал себя – это недалекий юрист. Потенциал Конституции не реализован еще и на четверть, над ним предстоит работать и работать. В том числе над созданием правового государства и достойной судебной системы. (Февраль 2012, "Российская газета".)
Между прочим, я Конституцию читаю каждый день, и каждый день нахожу что-то новое для себя. Вот, например, статья 13-я. Она мне нравится. Но здесь есть один момент, который меня "цепляет". Вот первый пункт: "В Российской Федерации признается идеологическое многообразие". Дальше второй пункт: "Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной". То, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве "обязательной", мне нравится. А когда я читаю, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве "государственной", это мне не очень нравится. Потому что государство без идеологии – это не государство. (Декабрь 2013, ИТАР-ТАСС.)
Я думаю, что она (Конституция) близка к идеалу. Чем меньше мы будем ее трогать, тем лучше будет и для Конституции, и для нашего общества. (Ноябрь 2013, ТПП-Информ.)
Для того чтобы люди ценили, уважали право, нужно, в первую очередь, повысить качество самого права и качество его применения. Надо чтобы в праве, в его реализации граждане видели надежду. (Сентябрь 2009, журал "Российское право".)
Правовой нигилизм – колоссальная проблема. В обществе должно быть понимание того, что законы и право служат интересам людей. Стало быть, живя по закону, человек обретает выгоду. А нарушая закон, он что-то теряет. (Август 2009, "Российская газета".)
Я был министром юстиции Советского союза, представляю себе эту [законодательную] работу. Министерство юстиции должно быть ключевым ведомством в области законодательства и вообще в области права. Это единственное гражданское ведомство, которое может заниматься правом в целом… Иногда некоторые ведомства, например Минэкономразвития, начинают перетягивать одеяло на себя, видимо в силу того, что Министерство юстиции не очень тянет эту работу. Разве нормально, что Минэкономразвития занимается вопросами экономического законодательства больше, чем Министерство юстиции? (Декабрь 2011 Zakon.ru.)
Моя позиция [заключается] в том, что судам не надо подменять законодателя, вторгаться на его территорию. Суд может развивать право, но не через создание новых норм, а через разъяснение существующих, если они не очень удачно сформулированы. Задача пленума суда – дать судьям ориентир, чтобы они эти нормы законов читали одинаково. Это можно назвать прецедентом, но не в том смысле, что у нас право создается судами. Сейчас и английское право судами не создается, там абсолютно преобладает статутное право. И в США также. Прецедентное право – это история, а реальность – это статутное право. (Июнь 2011, "Коммерсантъ".)
На мой взгляд, право должно выполнять две основные функции. Первое: внесение определенности в отношения, а для того, чтобы право выполняло эту функцию, законодательство должно быть стабильным. И второе: высшее предназначение права – это обеспечение баланса интересов. Потому что общество – это постоянное столкновение несовпадающих разнонаправленных интересов. Продавец и покупатель, наемный рабочий и работодатель, государство и налогоплательщик – то есть вся жизнь состоит из противоречий в интересах… К чему я веду? К тому, что состав [законодательных органов] должен балансировать эти интересы, а значит, там должны быть представители различных социальных слоев и групп. (Август 2009, "Российская газета".)
<…> Нужна разумность законов, их направленность на реальные отношения и, естественно, профессионализм их подготовки. Прежде чем принять какой-либо закон, надо посмотреть опыт применения этого института в дореволюционной России, в Германии, в США, во Франции, привлечь специалистов, как следует все подготовить. На основе всего этого принять и несколько лет закон не трогать. (Август 2009, "Российская газета".)
В конце 1980-х – начале 1990-х годов законы пеклись очень быстро. Почитайте сейчас – это передовицы газет, а не законы. Там нет правовых механизмов, нет юридических фактов, нет правоотношений, нет прав и обязанностей, нет мер защиты, нет надлежащих мер ответственности и т.д. Это сырец, полуфабрикат, который надо было превратить в закон. Экономисты должны давать такой полуфабрикат юристам, ставить задачу, которую юристы смогут … грамотно облечь в юридические формы. (Декабрь 2011 Zakon.ru.)
Если законотворчеством занимаются в основном экономисты, то последствия могут быть весьма неприятными. Вот, скажем, было у нас три закона о банкротстве. Первый – 1992 года, второй – 1998 года и третий, ныне действующий. Они сильно отличались друг от друга. Закон 1998 года за короткий срок натворил столько бед! Он был подготовлен в основном экономистами, юристы пошли у них на поводу. Именно этот закон породил рейдерство. А когда он был изменен, рейдерство нашло другие формы, только и всего. Сейчас рейдерство больше использует недостатки корпоративного законодательства, в частности условия создания и прекращения, ликвидации юридических лиц, и недостатки правового опосредования отношений по переходу недвижимости. (Декабрь 2011 Zakon.ru.)
Пожалуй, главным врагом правового государства является коррупция. Коррупция для России – это далеко не вечное явление. Современная коррупция была порождена переходным периодом, тем, что произошла невиданная приватизация государственного имущества. Мы этот этап прошли. Президентом принято множество антикоррупционных мер. (Сентябрь 2009, журал "Российское право".)
Судебная реформа – это колоссально сложное, значимое и очень хрупкое дело. Будем надеяться, что люди, которые придут вместо нас, не уронят то, что мы создали. (Декабрь 2004, "Коммерсантъ".)
Какой бы судебная система ни была, удачной или неудачной, она – часть общества и его жизни. Страна находилась в процессе приватизации, когда, с одной стороны, было безвластие и сплошные пробелы в законодательстве, а с другой – происходил дележ колоссального пирога, который никогда в истории еще не делился в таких масштабах. Этот процесс неизбежно породил то, что мы получили. Мы могли только минимизировать влияние этой гнусности на деятельность судов <…> Выстраивали судебную систему [арбитражную] с некоторыми излишествами – у нас четыре инстанции. Идеально – это три, даже двух достаточно. (Август 2009, "Российская газета".)
В нашей судебной системе еще есть очень серьезные проблемы, которыми надо заниматься. Это перегрузка судов и низкая заработная плата специалистов, работающих в них. (Ноябрь 2013, ТПП-Информ.)
В России есть удивительное свойство: начинает выпускаться водка, она вначале очень хорошая, но далеко не всегда сохраняет свои качества потом. Это касается, пожалуй, всего в нашей стране. Квалификационные коллегии в начальной стадии и сегодня – весьма отличающиеся структуры <…>. Здесь все имеет значение. И то, как они формируются. Если это происходит по-настоящему, то есть квалификационные коллегии избирают судьи, а не кто-то за них, то в них выдвигают наиболее уважаемых людей. Судейское сообщество, как и любое другое, очень хорошо знает, кто есть кто. Кто руководит – тоже имеет большое значение. Мне нравилось, что на первых порах квалификационные коллегии возглавляли судьи не высших судов, а среднего звена, областного или применительно к арбитражным судам окружного уровня… А когда председатели постоянные и они работают на самом верху, то это начинает сказываться. (Февраль 2012, "Московские новости".)
Николай Васильевич Гоголь рассказывает в своей повести о том, как поссорились из-за пустяка два соседа, Иван Иванович и Иван Никифорович, и как потом они затаскали друг друга по судам. Был ли какой-то альтернативный метод разрешения данного спора? Был. Какой? Доброе соседство и дружеский разговор. То есть, иначе говоря, переговоры сторон. (Февраль 2007, КонсультантПлюс.)
Работая в суде, я все эти годы пытался утверждать несудебные методы разрешения споров. Понимая, что иначе наша судебная система будет консервативной и отсталой, судебной системой позавчерашнего дня. Очень часто мне приходилось отвечать на вопрос западных коллег: признаете ли вы альтернативные методы разрешения споров? И если бы я отвечал отрицательно, то я прекрасно понимаю, в каком виде я бы представал – человека из далекого-далекого прошлого, глубокого консерватора.(Февраль 2007, КонсультантПлюс.)
По гражданским делам нужны третейский суд, переговорно-примирительные процедуры, медиация. Суд решает вопрос силой, но не разрешает сам конфликт. А медиация приводит к мировому соглашению. (Февраль 2012 "Российская газета".)
Корпоративные споры как раз чаще всего и попадают в орбиту переговоров с участием в том числе посредников… Только надо различать корпоративные споры и незаконные корпоративные захваты. Там спора нет, там разбой. Есть разбойник, с которым вести переговоры невозможно, и есть жертва, которую он пытается разорвать в клочья. (Февраль 2007, КонсультантПлюс.)
В любом деле, которое по-настоящему только начинается, очень важно использовать принцип "не навредить". Это значит, что двигаться лучше не масштабно – сразу много дел, много медиаторов, много договоров, мировых соглашений, а шаг за шагом, постепенно. Потому что, как всякое дело, его можно дискредитировать, если оно будет поставлено неправильно, если будет подорвано доверие к этому молодому институту… Следовательно, это должно сразу делаться на нравственных основах, на основе этики, чистыми руками, авторитетными надежными людьми. (Февраль 2007, КонсультантПлюс.)
Мы такой народ – щедрый на ярлыки. И как только ярлык приклеили, он начинает гулять. Хочешь о правосудии что-то сказать – вспомни ярлык. Какое правосудие? Басманное. После этого уже не важно существо дела. Хотя мы все равно пытаемся понять: а почему так? Значит, что-то не так мы делаем? Это помогает критически оценивать свою работу. Но, с другой стороны, у нас сейчас судьи уходят, сами уходят в отставку. Потому что им тяжело. И может быть, отчасти потому, что "басманное правосудие". (Август 2004, "Независимая газета".)
Судебная система в России растет, развивается, набирает силы. Судьи должны зарабатывать доверие ответственностью, честностью и профессионализмом. В нашем обществе зарабатывать доверие трудно. У нас запросто могут запачкать любого судью, объявить его взяточником, и он в значительной степени морально беззащитен. Я не хочу сказать, что судьи абсолютно безгрешны, но я уверен, что подавляющее большинство судей – это порядочные, честные люди. Многие наши судьи, слава богу, избавлены даже от попыток дачи взяток. И никто, в том числе и самые богатые люди, не смеют даже заикнуться об этом. (Февраль 2003, журнал "Отечественные записки".)
Суды должны быть защищены и от противоправного воздействия СМИ. В России это особенно актуально, потому что у нас публикуется огромное количество заказных статей, написанных для того, чтобы оказать воздействие на судью. Этого не должно быть, потому что тогда достигается цель, прямо противоположная правосудию. Но и наши западные коллеги серьезно обсуждают проблему: можно ли суд убить газетой? СМИ могут подавить правосудие, если настроят общественное мнение против суда. Но и суды могут тоже причинить кое-какой вред СМИ. Лучше было бы, чтобы и те и другие осознавали свою величайшую ценность для гражданского общества. (Август 2004, "Независимая газета".)
Доверие к правосудию сильно подрывает судебная суета. Человек идет в суд как в храм в надежде, что судья его выслушает, поймет и – рассудит. А там все куда-то бегут, им некогда, на посетителя смотрят как на досадную помеху. (Февраль 2012 "Российская газета".)
Доверие к судам измеряется не тем, что о них говорится, а действительностью, тем, сколько к ним обращаются. (Январь 2012, Вестник ФАС МО.)
Чтобы вернуть доверие народа, нужно допустить сам народ к правосудию… Сейчас это право реализуется в судах присяжных, но они рассматривают лишь небольшую часть дел… Прежде всего нужно восстановить институт народных заседателей. Грамотные юристы, профессионалы из различных сфер деятельности, просто люди с богатым жизненным опытом могут на равных с судьями участвовать в процессах, доверие к такому суду будет выше. (Февраль 2012, "Российская газета".) [СФ 29.01.2014 одобрил поправки в ФКЗ "О судебной системе РФ" и "О военных судах РФ", которыми из них исключается упоминание должности народного заседателя. – "Право.Ru"]
Я говорил много раз, что под государственным контролем оперативная деятельность [ОРД] в этой среде необходима. Другое дело, что ее результаты должны использоваться в строго законных процессуальных рамках. Не для шантажа, а чтобы провести расследование, чтобы или снять необоснованное обвинение с человека, или, наоборот, добиться, чтобы он понес ответственность. (Август 2009, "Российская газета".)
Считаю, что судьи должны декларировать свои расходы, это повысит прозрачность судебной системы и доверие людей к суду. Только не надо смешивать судей и чиновников, как это зачастую делается. Чиновник выполняет властные решения, а судья сам выносит решения, имеющие силу закона. Это разная ответственность. И если судью в чем-то заподозрили, ситуация должна быть прояснена, на мантии не может быть не только пятен, но и тени. Поэтому вполне возможна некая специальная служба, но только внутри судебного ведомства, иначе она превратится в инструмент давления со стороны. (Февраль 2012, "Российская газета".)
Проверка не должна также ущемлять независимость судьи. Статус судьи надо оберегать и охранять, судью нельзя полоскать огульно, в том числе и в СМИ. Общество, которое уважает закон и правосудие, никогда не должно допускать этого. (Февраль 2012, "Российская газета".)
В некоторых странах – например в Германии – университетский диплом не позволяет немедленно приступить к юридической работе. У нас тоже есть экзамен – например, на соответствие должности судьи. Можно распространить этот порядок на все виды юридической деятельности, которая носит публичный характер, – судей, адвокатов, нотариусов. И, может быть, на юридические должности на госслужбе. (Февраль 2001, "Известия".)
Нельзя человека просто учить на юриста – надо обязательно формировать его правовое сознание. Иначе на выходе из учебного заведения мы можем иметь хорошо подготовленного профессионального преступника.(Февраль 2001, "Известия".)
Сейчас необходимо выбрать определенные направления [в деятельности АЮР] и сосредоточить усилия на них… Я бы, например, шел в такой последовательности. Первое – профессиональная этика, у юристов она должна быть единой: что у прокурора, что у адвоката, что у судьи. Вопросы утверждения профессиональной этики особенно среди молодых юристов. Второе направление – это подготовка юристов и юридическое образование. Третье направление – это преодоление правового нигилизма. И четвертое направление – это независимая профессиональная экспертиза всего того, что делается государством в правовой сфере. (Август 2009, "Российская газета".)
Нельзя проходимца допускать в духовное училище, а потом к алтарю. Так и юристом должен быть человек, у которого сформировалось нормальное правовое сознание. Он не только знает право, он верит в него, служит ему, утверждает право своей повседневной жизнью и работой, а не ищет схем, чтобы соблюдалась лишь видимость закона. (Февраль 2012, "Российская газета".)
Думаю, что нужны разработки нравственных, этических основ юридической деятельности. У нашей профессии есть свои нравственные принципы.